Убить,чтобы остаться [Город слухов. Дом на горе. Уберегите ее от злого глаза. Убить, чтобы остаться] - Хью Пентикост

— Потрясающий старик. — Питер оглянулся на седовласого гиганта, склонившегося над горшками с орхидеями.

Саутворт хмыкнул.

— Даже учитывая его возраст, я не хотел бы схватиться с ним. Говорят, по приезде сюда он сгибал подковы. И этими же ручищами мог изготовить замысловатую блесну для ловли форели или нарисовать бабочку.

Заурчал мотор, и они покатились вниз по петляющему среди деревьев проселку. В зеркале заднего обзора в последний раз мелькнуло огромное мраморное сооружение.

Они проехали примерно пятьдесят ярдов, когда слева донеслись выстрелы.

— Притормозите! — попросил Саутворт.

Питер остановил машину и заглушил двигатель. Пальба продолжалась.

— Пойду взглянуть, что там такое, — Саутворт открыл дверцу, вылез из кабины, поправил кобуру. — Вы можете ехать, мистер Стайлз. Местность здесь очень пересеченная, — вновь деликатный намек на его протез.

— Удачи вам, — крикнул Питер.

Саутворт спустился с невысокого откоса и исчез в подлеске. Несколько минут Питер слышал треск ломаемых веток. Выстрелы прекратились. Только теперь Питер заметил, что его руки, сжимающие руль, мокры от пота. Все его существо требовало: вниз, только вниз.

За пятнадцать лет работы репортером Питер пришел к твердому убеждению, что возникающее у него чувство страха редко вызывалось разыгравшимся воображением. Стремление бежать четко указывало на близость реальной опасности.

Питер сидел не шевелясь, лишь сжимая да разжимая занемевшие пальцы. Затем достал трубку, набил ее табаком из кисета, зажал чубук зубами, но раскуривать не стал.

Потянулся к ключу зажигания, передумал. Ему вспомнилось леденящее рукопожатие Тьюзди. В ушах зазвучал рокочущий голос: «Мы используем все, что есть под рукой. Любую гниющую дрянь, что попадает к нам». Речь шла об удобрениях для растущих в горшках орхидей. Или нет? Может, старик имел в виду совсем другое?

Ответ он мог получить, лишь вернувшись назад.

Места для разворота «ягуара» не было, да и вообще имело смысл пойти пешком и осмотреть окрестности.

Питер вышел из машины, открыл багажник, вытащил чемодан. Из-под аккуратно сложенной стопки рубашек он достал маленький пистолет, сунул его в карман пиджака, закрыл чемодан и багажник и повернулся к вершине горы. Предупредят ли птицы Тьюзди о его приходе, подумал Питер. Сам он не понимал их языка.

Шесть или семь минут Питер поднимался по проселку, а достигнув последнего поворота перед отелем, свернул в лес. Шел он очень осторожно, стараясь не шуметь. Наконец он приблизился к опушке и сквозь редеющие деревья увидел мраморное здание и цветочную поляну перед ним.

Тьюзди Рул уже не возился с орхидеями. Рядом с горшками стояла женщина. С длинными, почти до талии, черными волосами. В джинсах, облегающих полные бедра. Босиком. В ярко-алом бюстгальтере. С кожей цвета лесного ореха. С классической фигурой периода Боттичелли: большие бедра, большая грудь, уже тронутые возрастом. Натурщица Тьюзди, догадался Питер.

И тут что-то твердое и холодное уперлось ему в шею.

— Ты, похоже, забыл, что уезжать надо вовремя, старичок, — раздался спокойный голос. — Быстро подними руки и сложи их на голове… если ты хочешь, чтобы у тебя осталась голова.

Питер поднял руки. Тут же из кармана пиджака вынули пистолет.

— А теперь, марш к отелю, — приказал тот же голос.

Питер двинулся вперед, не опуская рук. Натурщица наблюдала за ним. Ее загорелое лицо хранило следы былой красоты. Увидел Питер и других, троих молодых людей с ружьями и дробовиками наперевес и рыжеволосую девушку в ярко-зеленом выше колен платье, стоящую у парадной двери «Причуды». Она широко улыбалась.

— Дурак, — услышал Питер, подходя к натурщице.

Глава 3

— Иди в дом, — последовало новое указание.

Питер подчинился. Давным-давно, в колледже, он по праву считался одним из лучших полузащитников в футбольной команде[1]. Перед самой игрой нервное напряжение становилось непереносимым. И только после первого столкновения с соперником нервы успокаивались, и он мог показать все, что умел. То же самое имело место и сейчас.

Встреча с опасностью произошла, реальной опасностью. И тревога, от которой потели руки и немели мышцы, исчезла. Ее заменила холодная, расчетливая злость, особая злость, готовность к бою.

Он прошел мимо пожилой женщины. Почувствовал запах ее экзотических духов. Когда он приблизился к парадной двери, девушка отступила в сторону.

— Привет, красавчик, — ухмыльнулась она.

Питер вошел в дом, вооруженные мужчины последовали за ним. Переступая порог, он замешкался, и ему тут же наподдали ружьем.

— Пошевеливайся!

Он оказался в огромном холле. Мебели не было, но стены до самого потолка, высотой не меньше пятнадцати футов, были увешаны картинами. С девяти из каждого десятка на Питера смотрела женщина, которую он только что видел у горшков с орхидеями. Но гораздо более молодая. В картинах не было ничего сексуального. Остальные изображали детей и животных. Почти на всех находилось место вазам с фруктами и овощами, четко выписанными, необычных цветов. Тьюзди Рул, возможно, не стремился к разнообразию сюжетов, но рисовал он мастерски. Питеру еще не доводилось видеть так много хороших картин, собранных в одном зале.

— К двери в дальнем конце, — не унимался голос.

Питер шел медленно, не отрывая глаз от экспонатов этой удивительной галереи. Вновь его подтолкнули.

Дверь вела в большую комнату, уставленную полками с книгами. На столе посреди комнаты высилась груда детских моделей самолетов, легковых автомобилей, грузовиков, танков, орудий. Перед огромным окном, выходящим на север, стоял мольберт с незавершенной картиной. Та же женщина, только на тридцать лет моложе. Палитра блестела свежими красками, десятки тюбиков разных цветов ждали на рабочем столике у мольберта.

— Ладно, старичок, можешь опустить руки и обернуться.

Питер опустил руки, повернулся к своему врагу.

Мужчина, отдававший приказы, улыбался. Моложавый, черноволосый, с мягкими кошачьими движениями, решительными серыми глазами. Дуло его винчестера смотрело Питеру в грудь.

— Не следовало тебе возвращаться.

Позади застыли еще трое мужчин, с ружьями на изготовку. Худые, жестокие лица. Не старше двадцати двух — двадцати трех лет, подумал Питер. Появилась рыжеволосая девушка, того же возраста, источающая какое-то животное возбуждение.

— Этот совсем другой, К. К.

Черноволосый кивнул, не сводя глаз с Питера.

— Ты прибавил нам хлопот, старичок.

Те трое олицетворяли грубую силу, но этот, названный девушкой К. К., отличался грациозностью танцовщика. Умный, резкий, решительный. Остальные — обычные громилы. Главная опасность исходила от К. К.

— Мы должны решить, что с тобой делать, старичок, — продолжил К. К. — А пока мы будем решать, прими к сведению, что девушка, которую ты ищешь, здесь, в этом дворце, в другой комнате, под надежной охраной. Если кто-либо попытается выбраться отсюда, ей расшибут голову, как, впрочем, и этой потрясающей старушенции, что смотрит на нас со всех стен. Три шага вниз по проселку и им конец. Ясно?

— Ясно, — спокойно ответил Питер.

— Я попрошу маэстро объяснить тебе ситуацию, потому что мы должны следить за округой. В лесу полно идиотов, мечтающих о том, чтобы нажать на спусковой крючок, — он повернулся к мужчинам. — Бен, пригони «ягуар» и поставь его в гараж.

Высокий блондин вышел из комнаты.

— Труди, пригласи сюда маэстро.

Девушка последовала за блондином.

— Дьюк, присмотри за мамашей, пока маэстро будет излагать нашему другу-журналисту историю, которую ему никогда не удастся напечатать.

Ушел и второй мужчина, гибкий, черноволосый, с мертвенно-бледным лицом.

— А нам пора на наблюдательный пост, Джейк, — обратился К. К. к гиганту с чуть рыжеватыми волосами. — Не думай, что мы так уж беспечны, Стайлз, оставляя тебя одного. Если ты попытаешься удрать, произойдет то, что я тебе обещал. Старик сейчас придет. До встречи.

И Питер остался один.

Из глубин дома донесся перезвон гитарных струн, чуть гнусавый голос затянул популярную песенку. Мраморный пол в холле гулко отзывался на каждый шаг К. К. и его спутника.

Питер подошел к большому окну. Лес подступал прямо к зданию, расстояние до ближайших деревьев не превышало пятнадцати или двадцати ярдов. Зеленая листва манила к себе. Тридцать секунд, и его уже не найти… Возможно, до него долетел бы звук выстрелов, обрывающих жизнь Линды Грант и натурщицы Тьюзди Рула. Он не сомневался, что К. К. выполнит свое обещание. Они поняли в руки молодых маньяков.

— Полагаю, я виноват в том, что вы здесь, — от неожиданности Питер вздрогнул.